Архив Николая

Особенно массовый характер носили расстрелы, которые проводились после окончания боевых действий, особенно в конце 1920 — начале 1921гг. в Крыму, где было уничтожено около 50тыс. человек, и в Архангельской губернии, куда, помимо пленных чинов Северной армии генерала Миллера, вывозились арестованные в ходе массовой кампании летом 1920г. на Кубани, сдавшиеся в начале 1920г. чины Уральской армии и др. «контрреволюционеры».

Следует заметить, что во время гражданской войны, а затем и в 1920-1930-х годах большевики (к досаде их позднейших апологетов) не стеснялись ни самого «красного террора», ни его «масовидности», а, напротив, гордились этим, в духе «того настоящего, всенародного, действительно обновляющего страну террора, которым прославила себя Великая Французская Революция» (именно таким видел террор Ленин ещё задолго до 1917г.¹). Об этом свидетельствует большевистская печать и документы.

Так, например, оправдываясь в обвинениях в недостаточном рвении, член Крымревкома Ю. П. Гавен писал члену Политбюро
H. Н. Крестинскому: «Я лично тоже стою за проведение массового красного террора в Крыму, чтобы очищать полуостров от белогвардейшины (считаю нужным напомнить, что я применял массовый красный террор еще в то время, когда он еще партией официально не был признан. Так, напр., в январе 1918 г. я, пользуясь властью пред. Севаст. Военно-Револ. Комитета, приказал расстрелять более пятисот офицеров-контрреволюционеров). Но у нас от крас. террора гибнут не только много случайного элемента, но и люди, оказывающие всяческую поддержку нашим. подпольным работникам… до сих пор я пытался освободить не более десяти человек, в то время, когда расстрелянных уже около 7000 чел. , а арестованных не менее 20000 чел. И все же я в глазах тт. Бела Кун и Самойловой стал коммунистом, находящимся под влиянием мелкой буржуазии»².

Сбор данных о «красном терроре» начался ещё во время гражданской войны. Историк С. П. Мельгунов и ещё ряд лиц, смотря советские газеты, составляли картотеку имён расстрелянных и собирали иные материалы, на основе которых была издана книга «Красный террор в России»³. В апреле 1919г. при главкоме ВСЮР была создана «Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков», которая, действуя в соответствии с дореволюционным уголовным Уставом, проводила опросы свидетелей, собирала улики, проводила эксгумации, опознания итд.

Большой массив ее документов (280 дел) находится ныне в ГАРФ (ф.470). Частично материалы комиссии были изданы за границей, а позже переизданы в России⁴. В России документы репрессивных органов в основном пока недоступны, но вна Украине эти архивы рассекречены и нашли отражение в ряде публикаций⁵.

Источники:
[1]. Ленин В. И. ПСС., Т. 16. С. 441.
[2]. Бобков А. А. Разворот солнца над Аквилоном вручную. Феодосия и феодосийцы в русской смуте. Феодосия-Симферополь. 2008. С. 315.
[3]. Мельгунов С. П. Красный террор в России. 1918-1923гг. Берлин. 1923. 2-е изд. — 1924.
[4]. Красный террор в годы Гражданской войны: по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Под ред. Ю. Фельшьтинского и Г. Чернявского. Лондон. 1992. То же: М.: Терра-Книжный клуб. 2004.
[5]. Абраменко Л. М. Последняя обитель. Крым 1920-1921 годы. Киев. 2005; Галиченко А., Абраменко Л. Под сенью Ай-Петри. Феодосия-Москва. 2006.

Июльский кризис привел к отставке Львова, его место занял Керенский. В новый, третий, состав правительства вошли в основном меньшевики и эсеры. Лидеры Петроградского Совета на I Всероссийском съезде Советов ВЦИКа признали Временное правительство единственным источником власти в стране. На первый взгляд, июльский кризис завершился в пользу Временного правительства.

Военное положение было продлено, неблагонадежные воинские части расформированы, большевистские газеты закрыты, запретили публичные собрания и шествия. 7 июля был издан указ об аресте Ленина и других лидеров большевиков. ВЦИК Советов, где большинство занимали правые эсеры и меньшевики, утвердил решение об аресте Ленина, тем самым вступив в конфронтацию с большевиками. Этот факт означал переход противостоящих сторон к открытым попыткам установления собственной диктатуры. Борьба за власть в России вступала в решающую фазу.

В этих условиях главную роль играла поддержка армии. В руках Временного правительства находилась многомиллионная армия. Неслучайно Керенский, сменив Львова, сохранил пост военного и морского министра. Своей опорой он выбрал Корнилова, которого назначил главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта, хоть и относился к нему с опаской. Трудно было найти другого более лучшего человека, который смог бы остановить крушение фронта¹.

Корнилов сразу же потребовал восстановить на фронте военно-полевые суды и смертную казнь. Не дожидаясь согласия, он сам начал реализовывать эти меры. 12 июля начальникам штабов была разослана телеграмма Временного правительства о восстановлении данных мер².

16 июля в Ставке состоялось совещание с участием Керенского, Савинкова, Брусилова, Алексеева, Деникина, Рузского и др. Генералы потребовали «изъятия политики из армии» и «восстановлении дисциплины», что предполагало возвращение к единоначалию, отмену «Декларации прав солдата», упразднение комиссаров и комитетов, создание карательных частей, введение смертной казни и военных судов не только на фронте, но и в тылу³. Дело шло к военной диктатуре, которой Керенский одновременно боялся и желал.

Осуществить этим меры в полном объеме Керенский не мог, даже если бы захотел. 19 июля на должность Верховного Главнокомандующего вместо Брусилова был назначен Корнилов. Получив карт-бланш, Корнилов сразу стал центром притяжения для консервативно-охранительных сил. Предложенная им программа нормализации положения в России предполагал военную милитаризацию общественной жизни в стране — формирование «армии в окопах», «армии в тылу» и «армии железнодорожников», т.е. тотальную мобилизацию большей части общества.

Источники:
[1]. Как отмечал в своих воспоминаниях А. И. Деникин, сменивший в конце июля Корнилова на посту командующего Юго-Западным фронтом, «по мнению Керенского, опасные в случае успеха качества идущего напролом Корнилова при паническом отступлении могли принести только пользу. А когда мавр сделает свое дело, с ним можно ведь и расстаться…» (Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии (февраль - сентябрь 1917г.). М.: Наука, 1991. С. 446-447).
[2]. Ратьковский И. С. Восстановление в России смертной казни на фронте летом 1917г. // Новейшая история России. 2015. No 1. С. 52.
[3]. Протокол совещания // Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. Ч. 7. / Сост. А. М. Зайончковский, М.: Высш. воен. ред. совет, 1923.

Чем такая политика по безвозвратной помощи населению обернулась, позволяет судить уже цитированная мысль одного из инспекторов: «Постоянные неурожаи в настоящее время уже не беспокоят крестьян, которые уверены, что их казна накормит, а такая уверенность незаметно ведет крестьян к нищете, которую может быть уже в недалеком будущем трудно будет парализовать государственными мерами»¹.

Помимо списания долгов с крестьян, действовали и другие меры гос.поддержки, например — закупка лошадей для крестьян (однажды аж 70тыс.), неоднократные разрешения пасти скот в казённых лесах, косить сено, а также к заготовке веток лиственных пород на корм скоту, к сбору мха, хвои и листьев на подстилку скоту и к добыче песку, камня и гальки на казенных землях за соответствующий отработок и многое другое².

За 1891—1900гг. правительством было выделено на поддержку населения в годы неурожаев, на поддержание крестьянского скотоводства и на организацию общественных работ около 230млн. (не считая 1.6млн. руб. лесного ведомства), т. е. в среднем за год - более 23млн. рублей³.

Из этих почти 232млн. порядка 90% (211млн.) — подлежали возврату (ссуды продовольственные и семенные, на прокорм скота, на покупку лошадей и пр.). Меньшая часть, израсходованная на общественные работы и другие надобности, затрачивалась безвозвратно. На деле же население вернуло лишь около 19 млн руб., а большая часть долгов была аннулирована Всемилостивейшими манифестами, Именными указами и Высочайшими повелениями.

Из одних только ссуд по неурожаю 1891-1892гг. списано долгов было, как говорилось уже, свыше 100млн. рублей. Остальное составляли расходы безвозвратные, долги губернским капиталам, долги за отпущенных лошадей и пр., также в основном позже списанные⁴.

Напомню, что бюджет страны в эти годы составлял порядка 1440млн. рублей⁵. Понятно, каким тяжелым бременем ложились на Казначейство продовольственные расходы.

Источники:
[1]. РГИА. Ф. 573. Оп. 25. Д. 1037. Л. 51-52.
[2]. Ермолов А. С. Наши неурожаи...Т. 1. С. 142-174.
[3]. Там же. С. 176.
[4]. Там же. С. 176-177.
[5]. Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания...Т. 1. Кн. 2. С. 538.

Почему? Потому что именно из-за основания СССР и его (кон)федеративного устройства, Россия потеряла огромные территории, население, промышленность. Но самое главное — она потеряла свой потенциал. Если смотреть на темпы развития Российской Империи, то ясно видно, что Россия должна была стать мировым лидером наряду с США. Также потому, что именно из-за основания СССР на 1/5 части суши царила ужаснейшая диктатура, которая сгубила миллионы жизней и ещё больше загнала в нищету. Россия до сих пор не отошла от «великого советского наследия».

Все достижения, которые пытаются высказать в защиту этого режима — во многом таковыми не являются, либо не являются достижениями именно этого режима.

Во многом мой канал наполнен именно анти-коммунистической повесткой, хоть изначально и не планировался таким, но уж извините, мне такое нравится, да и вам вроде бы тоже, хотя все равно стараюсь и другим разбавлять.

Мне грустно, что многие люди верят в советские мифы касательно истории нашей (и не только) страны. Мне грустно, что многие считают, что мы должны «любить нашу историю любой и не выкидывать определенную ее часть». То, что выкидывать ее нельзя, я согласен, но лишь от того, чтобы помнить тот горький опыт, который пережила наша родина, чтобы больше его не повторять. Любить что-то, только потому что это было в нашей стране — ни я, ни вы, не обязаны

Источники:
1. Картинки взяты с тиктока (@thev1ctorious)

Продовольственная помощь — система мероприятий для обеспечения едой населения в неурожайные годы.

Ненавистники Царской России любят рассуждать о «голодах» в ней, но упорно игнорируют наличие в ней продовольственной системы и законодательства, которые обеспечивали едой население в неурожайные годы. Игнорируют для удобства, не более.

Она существовала и при крепостном праве. На барине по закону лежала обязанность не допускать нищенства крестьян и кормить их в голодные годы. При этом правительство ещё задолго до отмены крепостничества было озабочено «устранением вредной мысли поселян о безусловном праве их требовать пособие от правительства» в неурожайные годы. В 1833г. Госсовет констатировал наличие «превратного мнения, укоренившегося у крестьян», будто бы правительство ОБЯЗАНО помогать продовольствием и пособиями, при этом они отказывались от работы, если их требования не выполнялись. Чтобы крестьяне слишком не наглели и не жили только на пособия, была введена помощь в виде ссуд, которые потом нужно будет возвращать, что и делалось, и с 1864г. по 1890г. все работало прекрасно.

Но наступил 1891г. и начался голод. Он затронул 27 губерний, и А. С. Ермолов оценивает сумму оказанную на помощь населению, которую ему удалось подсчитать, в 172млн. рублей (для сравнения, это 30.9% военных расходов или же 7.7% всех бюджетных расходов за 1891-1892гг.¹).

Из-за вести о «пособиях» и «Царском пайке» у крестьян теперь снова появилась мысль, что правительство им обязано, причем всем и без разбору. Были даже мнения, что Царь прислал всем поровну денег, а если кому-то дали меньше, значит это чиновник себе в карман положил.

Несмотря на это, Царская власть все равно пошла на уступки для народа и Высочайшим повелением 23 июля 1892г. установила, что крестьяне могут возвращать ссуды по своему желанию: деньгами, хлебами, натурой из расчету пуда на пуд полученного хлеба. Это также означало, что за полученный правительством с населения натурой хлеб из общей суммы земских продовольственных долгов казне списывалась сумма, равная стоимости полученного хлеба, но по той цене, в какую он обошёлся земству. Высочайшим указом 20 июня 1893г. теперь взыскивались ссуды не по заготовительным ценам на хлеб, а сообразно к средним на рожь и овес за последнее десятилети, что ещё больше упростило уплату.

Не вдаваясь в подробности, на основании этих двух актов было списано с населения до 52млн. рублей долгов². 14 ноября 1894г. Высочайшим Манифестом, по случаю свадьбы Николая Второго, было списано ещё 50млн. рублей долгов³.

A. С. Ермолов: «Эти меры, благодетельные по своим намерениям, так как ими имелось в виду снять с населения лежавшие на нем тяготы, освободив его от обязанности возврата долгов, зачисленных за ним в бедственные годины неурожаев, внушили, однако, крестьянам ту пагубную мысль, что продовольственная помощь оказывается им безвозвратно, что продовольственных ссуд с них обратно взыскивать не будут. Нужно ли говорить о гибельных последствиях этого воззрения, глубоко теперь укоренившегося в народ?»⁴.

Так появилась почва, на которой выросли те настроения крестьян, комментируя которые официальный Отчет Управления сельской продовольственной частью МВД констатировал: «Население все более и более приучалось смотреть на предъявляемые к нему местными крестьянскими учреждениями требования об уплате продовольственных долгов как на исполнение пустой формальности, а на полученные им ссуды как на безвозвратное пособие - «Царский паек»⁵.

Первые сведения о «красном терроре» советская статья комментировала так: «Со всех концов поступают сообщения о массовых арестах и расстрелах. У нас нет списка всех расстрелянных с обозначением их социального положения, чтобы составить точную статистику в этом отношении, но по тем отдельным, случайным и далеко не полным спискам, которые до нас доходят, расстреливаются преимущественно бывшие офицеры»¹.

В газетах можно найти сведения о десятках расстрелянных на гребне сентябрьско-октябрьского террора практически по всем уездным городам и о сотнях по областным. В ряде городов (Усмани, Кашине, Шлиссельбурге, Балашове, Рыбинске, Сердобске, Чебоксарах) «подрасстрельный» контингент был исчерпан полностью. С начала 1919г. центральные газеты стали публиковать меньше сообщений о расстрелах, поскольку уездные ЧК были упразднены и расстрелы сосредоточились в основном в губернских городах и столицах.

В Петрограде по официальным данным, с объявлением «красного террора» 2 сентября 1918г. было расстреляно 512чел. (почти все офицеры), однако сюда не вошли те сотни офицеров расстрелянных в Кронштадте (400) и Петрограде по воле местных советов, с учётом которых число казней достигает 1300. Кроме того, в конце августа две баржи наполненные офицерами были потоплены в Финском заливе². В Москве только за первые числа сентября было расстреляно 765чел., затем ежедневно в Петровском парке казнили по 10-15³.

В 1919г. террор ослабел в Центральной России, т.к. жертвы для него иссякли, а те офицеры, что остались, были нужны в РККА, вместо этого террор перешёл на занятую большевиками часть Украины. 25 июля 1919г. в «Известиях ВЦИК» было объявлено, что по всей Украине организуются комиссии красного террора. Орган ВУЧК писал: «Объявленный красный террор нужно проводить по-пролетарски. За каждого расстрелянного нашего товарища в стане деникинцев мы должны ответить уничтожением ста наших классовых врагов»⁴.

«Рутинные» расстрелы начинались сразу после занятия городов, но массовая кампания началась летом 1919г., когда белые начали наступление и занимали города большевиков, то те, отступая, старались уничтожить потенциально враждебные элементы в этих городах. Например, перед взятием белыми Киева, в течении двух недель было расстреляно несколько тысяч человек, а всего за 1919г. по разным данным около 12-14тыс. чел., во всяком случае, только опознать удалось 4800 человек⁵.

В Екатеринославе погибло более 5тыс., в Кременчуге до 2500, в Харькове ежедневно расстреливали по 40-50чел. (всего свыше 1000, об этом известно из «Известий Харьковского Совета»), в Чернигове свыше 1500, в Волчанске 64⁶. В Одессе 2200чел., публиковались списки о расстрелах, летом каждый день расстреливались по 70 человек. Всего на Юге за этот период число казней составляет около 13-14тыс. человек⁷.

Источники:
[1]. «Известия ВЦИК», 10.09.1918г.
[2]. Мельгунов С. П. Красный террор. С. 21.
[3]. Красный террор в годы гражданской войны. С. 220.
[4]. «Красный меч», 18.08.1919г.
[5]. Мельгунов С. П. Красный террор. С. 47-48
[6]. Красный террор в годы гражданской войны. С. 230, 258, 266, 254, 212, 255.
[7]. Мельгунов С. П. Красный террор. С. 49-50.

Петросовет не очень хотел брать ответственность, понимая, что его вхождение в правительство ничего не изменит, но при этом подорвет его авторитет. Но тут случилась отставка Гучкова и Милюкова и деваться стало некуда¹. Переговоры о вхождении в правительство продолжались несколько дней. 5 мая было создано Второе Временное правительство. Исполкому Петросовета удалось преодолеть разногласия внутри себя и с Временным правительством.

В новый кабинет вошли 6 социалистов. Львов сохранил пост, на место Милюкова поставили Терещенко, на место Гучкова Керенского, место самого Керенского занял социалист Переверзев, также в правительство пошли Церетели, Скобелев, Чернов и Пешехонов.

Между тем, прошла амнистия, профессиональные революционеры вернулись из тюрем, ссылок и из-за границы, это был первый выстрел Временного правительства себе в ногу. Стоит немного рассказать о том, какие вообще силы были в стране.

Эсеры, будучи самой крупной партией в стране, не были готовы к революции, но быстро смогли набрать обороты. К лету 1917г. их было уже около 1млн. человек, объединенных в 436 организаций в 62 губерниях, на фронтах и флотах в армии². Эсеры даже получили представительство в Временном правительстве, хоть и не по своей воле. В эту партию вступали целыми деревнями и фабриками. Всего было три течения: правые, центристские и левые эсеры.

Правые эсеры считали, что вопрос о социалистическом переустройстве не самый важный, необходимо сосредоточиться на демократизации, они были сторонниками коалиционного правительства и оборончества в войне. Левые эсеры наоборот, полагали, что нынешняя обстановка может помочь для прорыва к социализму, они считали, что мировая революция может покончить с войной, а потому агитировали против Временного правительства и за вооруженное восстание. Центристы заняли промежуточные и либеральные позиции³.

Большевики были в ещё более худшем положении к началу революции. Их местные организации были слабы или вообще несформированы, а большинство лидеров находилось в ссылках или эмиграции. Петроградский комитет большевиков был полностью разгромлен 26 февраля, поэтому в Советах большевиков не было.

3 апреля Ленин вернулся из эмиграции, он занял позицию против Временного правительства и за его свержение. В своих «Апрельских тезисах» он выдвинул лозунг о передачи власти Советам, но курса на социалистическую революцию в них не было. Сначала его тезисы были встречены с изумлением и неприязнью среди большевиков, но Ленин проявил настойчивость и уже на VII Всероссийской конференции РСДРП(б), его тезисы получили поддержку большинства.

Большевики вместе с анархистами и левыми эсерами стали раздувать антиправительственные настроения, а по сути демогагические и охлократические настроения. Вряд-ли они сознавали, что охлократия (власть толпы) неизбежно вырождается в тоталитаризм, который со многими из них покончит меньше, чем за 20 лет. Впрочем, от них мало что требовалось, т.к. недовольство граждан по отношению к Временному правительству постоянно росло.

Чтобы снизить недовольство, правительство решило начать наступление на фронте, оно началось 18 июня, но закончилось неудачей. Немцы смогли организовать контрнаступление, откинуть русские войска, а их отступление сопровождалось массовым дезертирством. Этим воспользовались леворадикалы. 3-5 июля большевики организовали в Петрограде выступление под лозунгом немедленной отставки Временного правительства и заключении мира. Агитация велась и среди армии, а сама демонстрация вылилась в вооруженное восстание, погибло множество людей, но само восстание подавили. Было объявлено военное положение. Это события были названо «Июльским кризисом» или же «июльскими днями».

Миф о «голодающих крестьянах» подразумевает, что у них не было средств к существованию. Чтобы опровергнуть это, можно прибегнуть к косвенным источникам, например, к графику питейных доходов (доходов с продажи алкоголя). Если их изучить (см. диагр. 4 и табл. 14), то мы увидем, что доход с продажи алкоголя был такой же, как и с экспорта всех видов хлебов.

Т.е., мы получаем, что «голодающие» крестьяне, выпили водки на сумму на 13.5% больше, чем было получено за счёт продажи их хлеба на экспорт. Причем рост питейного дохода был в 1.7 раз больше, чем рост дохода от экспорта. В итоге, если верить мифу, что в Империи крестьяне и правда чуть ли не умирали с голоду, то перед нами предстает невероятная картина, где крестьяне каким-то образом берут средства на алкоголь, а на еду средств не находят. В общем, данный миф не находит подтверждения вообще нигде, кроме умов тех, кто его выдумал.

В целом, это понимали ещё люди того времени, например, А. Н. Челинцев. По его подсчетам, прирост хлеба в регионы с недостатком вырос в 2.2 раза, а общий избыток хлеба в 2.8 раз¹.

2 сентября 1918г. было принято постановление ВЦИК, а 5 сентября - декрет Совнаркома «О красном терроре». Во исполнение постановления ВЦИК нарком внутренних дел Г. И. Петровский издал Приказ о заложниках, в котором, в частности, говорилось: «Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безоговорочно массовый расстрел». Этот приказ был опубликован в «Известиях» 4 сентября 1918г., уже после того, как были расстреляны первые тысячи людей, которых тоже обычно принято называть «расстрелянными заложниками».

В последовавшем за этим приказе ВЧК «Об учете специалистов и лиц, могущих являться заложниками», уточнялось: «Выдающиеся работники, ученые, родственники находящихся у них при власти лиц. Из этой категории и следует выбирать заложников. Второй вопрос - это спецы. Наши спецы - люди буржуазного круга и уклада мысли. Лиц подобной категории мы по обыкновению подвергаем аресту как заложников или помещаем в концентрационные лагеря на общественные работы».

В свете специфики «красного террора» институт «заложничества» приобрел совершенно новый характер. В обычном понимании заложники берутся для предотвращения каких-либо действий со стороны лиц, которым заложники лично дороги, так, чтобы возможная казнь заложников могла повлиять на их поведение. Когда заложниками берутся члены семей лиц, от которых зависит ход военных действий со стороны противника, жители конкретного селения для предотвращения нападений в нем на солдат и т.д. — как бы ни оценивать эту практику, она достаточно обычна в ходе военных действий и преследует чисто тактические цели. Однако во время «красного террора» дело обстояло совершенно по-иному, никакими конкретными условиями взятие «заложников» не обусловливалось. По сути, это были не заложники, а люди, большинство из которых были арестованы именно с намерением расстрелять их. Разумеется, среди заложников были и взятые с конкретной целью - семьи офицеров, мобилизованных в РККА, - для предотвращения их бегства (поскольку предписывалось назначать на командные должности только лиц, имеющих родственников на советской территории). Однако среди расстрелянных таковые составляли лишь доли процента.

Большевики не стеснялись своей репрессивной политики и не пытались скрыть ее масштабы. Первое время наоборот, они стремились распространить информацию о терроре как можно шире, чтобы запугать и привести к покорности. Поэтому в первые дни после официального начала террора Дзержинский отдал распоряжение об издании «Еженедельнтка ВЧК». Шесть недель, вплоть до закрытия, он методично сообщал о взятии заложников, заключённых в концлагеря, расстрелах и т.п., также в ряде городов (Царицыне, Перми итд.) издавались ещё «Известия Губчека». В Казани издавался «Красный террор» под грифом ЧК по борьбе с контрреволюцией на чехословацком фронте. Эту же задачу выполнял орган Всеукраинской ЧК — газета «Красный меч». Центральные и провинциальные газеты в тот период постоянно печатали «расстрельные списки».

В силу отсутствия демократических традиций русская революция, свергнув монархию, восстановила такую же самодержавную неограниченную власть, но в отличии от старой власти, в новой не было ещё разделения на правящих (политиков) и управляющих (бюрократов). Политическая власть была только в проекте, а бюрократов заменили политики, не приспособленные к управлению.

В таких условиях было неизбежно появление других политических сил, которые могли претендовать на власть, при этом не располагая легитимностью (даже такой мизерной, что была у Временного правительства) или реальной силой. Временный комитет Госдумы и Петроградский Совет в марте 1917г. имели намного меньший авторитет, чем Временное правительство. Конфликты были неизбежны и внутри самого Временного правительства.

Правительство разделилось на левых (Некрасов, Коновалов, Терещенко), которые сплотились вокруг Керенского, и умеренных (Гучков, Милюков, Шингарев, Кокошкин).

Первый раскол произошел по вопросу о Советах. Гучков предлагал избавиться от них, а если надо будет, то и силой, и довести дело до созыва Учредительного собрания. Эта позиция вызвала активное неприятие большинства правительства. Военный министр не решился на применение войск, да и таких возможностей у него не было¹.

Второй вопрос, который вызвал раскол, был вопрос о войне. Милюков стоял на позициях верности заключённым при монархии союзным договорам, в т.ч. и тайным по поводу территориальных приобретений и денежных компенсаций от проигравших стран, в т.ч. Константинополь, Босфор и Дарданеллы. Из-за этого левая пресса даже окрестила его Милюковым-Дарданелльским. Керенский стоял на позициях оборончества. Он не отказывался от продолжения войны, но видел нужду в этом не в захвате территорий, а в защите, сам он настаивал на «мире без аннексий и контрибуций», это с учётом, что уже огромное количество сил было потрачено на эту войну, Россия в этой войне выигрывала, и в этой ситуации отказываться от заслуженных территорий и контрибуций — глупость. К тому же Милюков и Керенский испытывали личную неприязнь друг к другу и их консолидация была искусственной².

В итоге Гучков и Милюков оказались в изоляции, но второй продолжал интриги. 27 марта была принята декларация «О задачах войны»³. В декларации заявлялось о «полном соблюдении обязательств, принятых в отношении наших союзников», но в то же время она содержала пункты, вселявшие уверенность в скорое окончание войны, отказ от территорий и контрибуций. Но Милюков приложил к ней ноту, в которой заявил, что позиция Временного правительства не даёт никаких оснований думать об ослаблении роли России в союзной борьбе и провозглашает о всенародном стремлении довести войну до победного конца.

20 апреля нота была опубликована в печати, и с самого утра в Петрограде начались массовые демонстрации с плакатами и лозунгами: «Долой Милюкова!», «Долой войну!», «Долой захватную политику!» и даже «Долой Временное правительство!». Однако в толпе были и сторонники Милюкова. Произошли столкновения, пролилась кровь. Исполком Петросовета «для предотвращения смуты, грозящей делу революции», воспретил в течение двух дней всякие уличные митинги и манифестации. Это возымело действие, и манифестации как по волшебству прекратились.

Петросовет не стремился к отставке правительства, но после этого в народе сложилось убеждение, что нынешний состав правительства неспособен изменить положение дел в стране и решить важные для страны вопросы, в т.ч. вопрос войны, поэтому стал требовать коалиционного правительства с Советами.

Из таблицы 4 видно, что общий прирост экспорта с 1894-1895гг. по 1908-1911гг. составил 156.2млн. пуд. Из них 127.8млн. (81.8%) приходятся на Донскую и Кубанскую области, Екатеринославскую, Херсонскую, Ставропольскую, Самарскую и Саратовские губернии¹.

Т.е. экспорт хлеба из России увеличивался прежде всего за счёт лишь 8 губерний степной полосы.

Совсем иная картина возникает при сопоставлении внутреннего отправления в первом и третьем периодах. Его прирост в Курской губернии составил 12035 тыс. пуд. (тогда как абсолютные размеры среднегодового вывозного отправления снизились на 1702 тыс. пуд.); схожая картина наблюдается в Орловской (соответственно 6704 и минус 3170 тыс. пуд.), Тульской (6565 и минус 2402 тыс. пуд.), Рязанской (4863 и минус 765 тыс. пуд.), Киевской (10281 и минус 1505 тыс. пуд.), Подольской (4411 и минус 9444 тыс. пуд.) губерниях. Т.е. даже в тех губерниях, общее отправление которых уменьшалось, это происходило не за счет внутреннего отправления, а за счет сокращения перевозок в таможенные пункты.

Очень важно, что и там, где экспортное отправление в целом не уменьшается, приросты внутреннего отправления значительно, иногда в несколько раз, выше приростов вывозного отправления. Подобная картина наблюдается в таких губерниях, как Харьковская (17393 против 2384 тыс. пуд.), Полтавская (20413 против 4658 тыс. пуд.), Оренбургская (18493 и 5182 тыс. пуд.), Самарская (24924 и 14534 тыс. пуд.), Воронежская (18898 и 6865 тыс. пуд.), Саратовская (24703 и 9800 тыс. пуд.), Тамбовская (18706 и 901 тыс. пуд.), Терская (14334 и 3660 тыс. пуд.).

Существенный рост значения внутреннего рынка и падение роли рынка внешнего абсолютно очевидны.

Замедление и даже снижение темпов перевозок хлеба отражает рост плотности населения и вытекающий из него рост местного потребления производимых хлебов. Кроме того, это позволяет говорить о завершении экстенсивного этапа развития зернового хозяйства. Данная ситуация совершенно обычна для всех зернопроизводящих стран. Например, был момент, когда США стали активным экспортером, но затем сократили объем вывоза хлебов, потому что увеличился приток эмигрантов и не было смысла везти хлеб за границу, поскольку он размещался внутри страны.

Участие отдельных губерний в хлебной торговле было далеко не равноценным. Половину всей ржи в стране отправляли только 8 губерний, овса - 7, пшеницы - 5, ячменя - 2 губернии. Это показывает, насколько далеко зашла специализация отдельных губерний на товарном производстве хлебов. Приведенные данные говорят, что соотношение внутреннего и внешнего вывозного рынков - насколько его можно восстановить по железнодорожной статистике - в целом зеркально меняется, в сравнении с 80-х и начало 90-х годов XIX века (см. таблицу 5)

В прошлых частях мы разобрали часть зверств большевиков за первую половину 1918г., но что об этом говорят официальные данные самих большевиков?

Официальные данные ЧК о расстрелянных не отражают даже 10% от реальной цифры. По ним получается, что за 1918г. было расстреляно 6185 человек (в т.ч. за первую половину года — 22 человека), а всего за три года 12.733 человека¹. К тому же, помимо приговоров ЧК, к которым относятся эти данные (охватывающие, скорее всего, не все местные органы ЧК), по существующим инструкциям «контрреволюционеры» подлежали расстрелу на месте, каковым образом и была уничтожена масса людей, оставшихся даже неопознанными (кроме того, помимо ЧК, расстрелы производились по приговорам ревтрибуналов и военных судов).

Окончательно эти данные лишает достоверности тот факт, что массовые расстрелы проводились ЧК задолго до официального объявления «красного террора» (сотнями, например, по казанской организации и ярославскому делу (лето 1918г.) и др.), т.е. в тот период, когда по этим данным было расстреляно всего якобы 22 человека. Подсчёты историка С. П. Мельгунова по опубликованным в советских же газетах случайным и не очень полным данным показали, что за это время было расстреляно 884 человека².

Более чем за два месяца до официального провозглашения террора Ленин (в письме Зиновьеву от 26 июня 1918 г.) писал, что «надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример которого решает»³.

Да и по сведениям самих большевистских газет нетрудно убедиться, что расстрелы силами ЧК начались задолго до (объявленного позже первым) расстрела офицеров Л.-гв. Семеновского полка братьев А. А. и В. А. Череп-Спиридовичей 31 мая 1918г. (например, из заметки «Расстрел семи студентов» явствует, что они были застигнуты на квартире во время составления прокламации к населению, после чего отвезены сотрудниками ЧК на один из пустырей, где и расстреляны, причем имена двоих даже не были установлены⁴).

Поводом для провозглашения красного террора в качестве официальной госполитики большевиков послужило покушение 30 августа 1918г. на Ленина, совершенное эсеркой Ф. Каплан, и убийство главы Петроградской ЧК М. С. Урицкого. Уже на следующий день после покушения в газетных статьях и правительственных сообщениях зазвучали призывы к террору.

31 августа 1918 газета «Правда» писала: «Трудящиеся, настал час, когла мы должны уничтожить буржуазию, если мы не хотим, чтобы буржуазия уничтожила нас. Наши города должны быть беспощадно очищены от буржуазной гнили. Все эти господа будут поставлены на учет и те из них, кто представляет опасность для революционного класса, уничтожены. Гимном рабочего класса отныне будет песнь ненависти и мести!»

В тот же день Дзержинский и его заместитель Петерс составили обращение «К рабочему классу», выдержанное в подобном же духе: «Пусть рабочий класс раздавит массовым террором гидру контрреволюции! Пусть враги рабочего класса знают, что каждый задержанный с оружием в руках будет расстрелян на месте, что каждый, кто осмелится на малейшую пропаганду против советской власти, будет немедленно арестован и заключен в концентрационный лагерь!»⁵.

Источники:
[1]. Трифонов И. Я. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М., 1975. С. 166.
[2]. Мельгунова С. П. Красный террор. С. 37, 45.
[3]. Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 106.
[4]. «Известия ВЦИК», 7.03.1918г.
[5]. «Известия ВЦИК», 3.09.1918г.

На заседании 2 марта поднимался вопрос о том объеме власти, каким может пользоваться Временное правительство до созыва Учредительного собрания. Было высказано мнение, что «вся полнота власти, принадлежавшая монарху, должна считаться переданной не Госдуме, a Временному правительству». Члены правительства также пришли к выводу, что, поскольку вследствие переворота Основные законы Российского государства должны считаться недействительными, «Временному правительству надлежит установить как в области законодательства, так и управления те нормы, которые оно признает соответствующими в данный момент»¹.

Однако, изначально такого акта, который бы закреплял такие полномочия и начало деятельности нового высшего органа власти не было. Среди правоведов возникли дискуссии о правовой природе Временного правительства.

B. Д. Набоков писал, что «единственным актом, определившим объем власти Временного правительства и вместе с тем разрешившим вопрос о формах его функционирования», был подписанный великим князем Михаилом Александровичем Акт об отказе от восприятия верховной власти, где провозглашалось, что до созыва Учредительного собрания правительство наделяется «всею полнотою власти», но ничего не говорилось о ее пределах².

Член Временного правительства Н. В. Некрасов назвал сложившийся в результате революции политический режим самодержавием министров, поскольку его власть не была ограничена никакими юридическими нормами, а потому оно было «самодержавным в большей даже степени, чем были всероссийские самодержцы»³.

Такая неопределенность была очень удобной. Правительство могло мотивировать принимаемые решения в зависимости от обстоятельств то правовой преемственностью по отношению к прежней власти и подотчетностью Учредительному собранию, то своей революционностью и потому полной безответственностью.

На малокомпетентных в госуправлении людей упала колоссальная ответственность, им приходилось решать самые разнообразные задачи, с учетом, что вся прошлая вертикаль правления была разрушена.

Керенский отмечал: «Март, апрель 1917 года были главным образом периодом распада старых связей. Распалось все: старое представление о власти и отношение к ней, старые устои экономической, социальной и государственной жизни, старый строй в армии, старое отношение к войне и миру, отношения между центром и окраинами. Все государство сверху донизу расплавилось, находилось в сильнейшем брожении, а война, как таран, ударяла извне по телу России, заставляя ее все сильнее и сильнее содрогаться… Как-то сразу оказалось, что вся реальная сила в государстве попала в руки солдат, крестьян и рабочих по преимуществу. Куда исчезло все остальное, но исчезло сразу…»⁴.

Новые министры, неплохо разбиравшиеся в правовых порядках разных стран, совершенно не понимали, что такое реальная власть, ее авторитет и престиж, навыки рутинной бюрократической деятельности у них начисто отсутствовали.

Вот как описывал типичное заседание правительства очевидец: «За длинным столом вразбивку сидело несколько министров, глубоко погрузившихся в лежавшие перед ними бумаги, с краю возвышалась знакомая фигура старого друга Набокова… в центре кн. Львов, точно всеми брошенный и озиравшийся по сторонам, не оторвется ли кто-нибудь от бумаг. чтобы прийти к нему на помощь. Керенского, Милюкова и Терещенки не было, они пришли к концу обсуждения, а некоторые конца заседания не дождались и уходили, не простившись»⁵.

Правительство действовало постоянно в спешке, от чего создавался хаос. Это влекло постоянную реорганизацию властных органов. Система принятия решений сложилась в зачаточном вида, а механизм их исполнения фактически отсутствовал.

Для начала следует проанализировать статистику экспорта различных культур.

Из таблиц 1-2 следует, что пшеница до войны лидировала в экспорте среди других культур. Вывоз ее по абсолютной величине рос, но доля хлеба падала: с 42% в 1889-1893гг. до 29-31% в 1911-1913 годах. Экспорт муки был незначителен, что отражало определенную — до поры — неразвитость России в этом отношении. Например, США до 50% хлеба вывозили в муке, что стоило дороже.

Экспорт ячменя возрастал по обоим показателям, к началу войны он стал главной экспортной культурой. Вывоз ржи снижался. Экспорт второстепенных хлебов (кукуруза, рубь, жмыхи итд.) рос, в отдельные годы он превышал 20%.

Очевидна явная неустойчивость экспорта как отдельных главных, так и всех хлебов вообще. Перепады в определенные годы иногда достигают 300% и более.

Таблица 3 показывает, что урожаи растут, но доля экспорта, за исключением ячменя, уменьшалась, в т.ч. и в абсолютном значении. Реальный же процент экспорта был ещё ниже, во-первых, потому что урожаи были выше, чем указано в статистике ЦСК МВД (которая их занижала), а во-вторых из-за того, что не учитываются сборы в Азиатской части России, т.е., например, вывоз хлеба из Томска учтён, а урожай нет.

Данные транспортной статистики вполне позволяют конкретизировать вывод о снижении значения экспорта. Основными поставщиками товарного хлеба на рынок оставались черноземные губернии. Понять эволюцию направления хлебного рынка можно из анализа данных железнодорожных перевозках всех хлебных грузов и, соответственно, о соотношении вывозного и внутреннего отправления 26-ю черноземными губерниями¹.

Поясню терминологию. Для каждого года у нас есть определенная величина учтенных «Сводной статистикой» перевозок хлеба по сети русских ж/д. Это - общее отправление. Часть перевозок фиксируется прибытием в пункты, в которых имеются таможни, и этот объем принимается за вывозное отправление. Разница между объемом всех перевозок, т.е. общим отправлением, и вывозным отправлением считается внутренним отправлением. То же относится и к речным перевозкам.

Среди вывозных пунктов были и обычные ж/д станции, маленькие порты, а были и весьма крупные центры, такие, как Петербург, Рига, Ревель, Одесса, Ростов и т.д. Ясно, что часть грузов, прибывавших в такие пункты, потреблялась на месте, но в большинстве случаев мы можем вычленить эту часть только весьма приблизительно. Однако ясно, что потребности Петербурга составляли десятки миллионов пудов хлеба в год. Важно отметить, что, по ряду причин, фиксируемое источниками вывозное отправление каждого из главных хлебов всегда меньше величины его экспорта.

За время правления Николая в России фиксируется самый большой прирост населения за всю ее историю. В 1894г. в России проживало 123.9млн. человек, а к началу 1916г. — 181.5млн.¹, для наглядности сравним с СССР:

Прирост населения РИ/СССР в млн. человек²:
1831-1852 — 12.4
1852-1873 — 19.8
1873-1894 — 34.1
1894-1915 — 57.6 (рекорд)
1915-1940 — 17.2
1940-1961 — 21
1961-1982 — 51.5

В т.ч. рост идёт и в Сибири. Прирост населения Сибири в РИ/СССР в млн. человек³:
1870-1897 — 2.3
1897-1916 — 5.3 (рекорд)
1916-1937 — 2.4
1937-1959 — 4.5
1959-1979 — 3.9

Д.И. Менделеев прогнозировал, что даже с учётом резкого падения рождаемости вследствие урбанизации в 1950г. в России должно было проживать 282,7 млн. человек, а в 2000 году – 594,3 млн. По его же подсчётам, в США к середине XXв. население достигнет почти 180 млн. человек, и этот прогноз сбылся с высокой точностью, поскольку в 1959г. в США проживало 179 млн. человек. Эта огромная разница с Россией объясняется тем, что в США не было революции и войн, которые обрушились на Россию в первой половине XX века. Вот главный результат и «цена» революции 1917-го года для России.

Одной из причин увеличения рождаемости было развитие здравоохранения. При Николае формируется система бесплатной и доступной медицины. Начинается борьба с болезнями, смертность от которых сократилась в среднем в 2 раза, а по таким болезням, как оспа и скарлатина в 3 раза⁴.

С 1892г. по 1913г. число больниц в России возрастает с 3969 до 8461 (прирост 4492)⁵. При продолжении такого тренда, к 1917г. их число должно было превысить 9000, а к 1940г. 14.000, но по факту к этому моменту их было около 13.700⁶, что меньше дореволюционного тренда.

За счёт этого снижалась смертность, причем более стабильно, чем в СССР, перепадов из-за голода там не было. К тому же, в СССР по-началу мы видим сильный спад, больниц становится меньше, чем в 1913г.:

1903-1913⁷:
Число больниц — рост в 1.5 раза
Число больничных коек — рост в 2 раза

1913-1928⁸:
Число больниц — спад в 1.5 раза
Число больничных коек — спад в 1.2 раза

Позже, конечно, пошел обратный тренд, но дореволюционные темпы он так и не догнал.

Помимо этого существует следующая манипуляция: в России смертность была выше, чем в странах Европы, например, в Англии — значит, здравоохранение Империи было отсталым, но вот после революции все стало лучше.

На самом деле, это не очень верный тезис. В России, в отличие от Англии, имеется огромное количество удалённых и труднодоступных н.п. В случае сезонных неурожаев эти местности оказывались в трудном положении - могла возникнуть нехватка еды и, как следствие, повышенная заболеваемость и смертность. Из-за нехватки транспорта помочь этим регионам было проблематично. Тем не менее ситуация улучшалась. При Николае страна достигает рекордов в строительстве дорог. Благодаря новым дорогам появляется возможность доставки продуктов и медикаментов в нуждающиеся регионы. Это даёт возможность нейтрализовать последствия природных катаклизмов. Отныне неурожаи уже не вели к катастрофам. Растёт уровень жизни, по деревням и сёлам массово строятся больницы. Смертность в России на рубеже XIX-XX веков действительно была выше, чем, например, в Англии, но разница сокращалась. А что дала революция? К середине века показатели смертности в СССР становятся лучше, чем в Англии⁹, но продолжение тенденций развития Империи вело к аналогичным результатам. Причем без огромных перепадов смертности из-за массовых голодов в СССР.

Иногда террор проходил с садистской жестокостью. Например, в Евпатории 15-18 января 1918г. арестовали свыше 800 человек, казни проходили на транспорте «Трувор» и гидрокрейсере «Румыния». На «Румынии» дело было так: «Лиц приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и кистей. Помимо этого, связывали ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывали колосники».

На «Труворе»: «вызванного из трюма проводили на так называемое "лобное место". Тут снимали с жертвы верхнее платье, связывали руки и ноги, а затем отрезали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки, и в таком виде бросали в воду. Казни продолжались всю ночь, и на каждую казнь уходило 15-20 минут». За 15-17 января на обоих судах погибло около 300 человек¹.

В Ялте, 13 января 1918 г., арестованных офицеров доставляли на стоявшие в порту миноносцы, с которых отправляли или прямо к расстрелу на мол, или же помещали на 1-2 дня в здание агентства Российского общества пароходства, откуда почти все арестованные в конце концов выводились все-таки на тот же мол и там убивались матросами и красногвардейцами. Удалось чудом спастись лишь единицам (среди которых был и барон П. Н. Врангель, описавший потом эти события в своих воспоминаниях).

Особенно большие масштабы приняло истребление офицерства в Киеве в конце января 1918 г. Этим событиям будут посвящены и другие посты, но вот одно из свидетельств: «Раздетые жертвы расстреливались в затылок, прокалывались штыками, не говоря о других мучениях и издевательствах. Большинство расстрелов производилось на площади перед Дворцом, где помещался штаб Муравьева, и в находящемся за ней Мариинском парке. Многие тела убитых, не имея в Киеве ни родственников, ни близких, оставались лежать там по нескольку дней. Со слов свидетелей картина представлялась ужасной. Разбросанные по площади и по дорожкам парка раздетые тела, между которыми бродили голодные собаки; всюду кровь, пропитавшая, конечно, и снег, многие лежали с всунутым в рот «красным билетом», у некоторых пальцы были сложены для крестного знамения. Но расстрелы происходили и в других местах: на валах Киевской крепости, на откосах Царского сада, в лесу под Дарницей и даже в театре. Тела находили не только там, в Анатомическом театре и покойницких больниц, но даже в подвалах многих домов. Расстреливали не только офицеров, но и «буржуев», и даже студентов».

По сведениям Украинского Красного Креста, общее число жертв около 5000., из них 3000 офицеры², иногда приводят данные и в 6000³.

Источники:
[1]. Красный террор в годы гражданской войны. С. 187-189.
[2]. Стефанович М. Л. Первые жертвы большевицкого массового террора (Киев — январь 1918г.) // Часовой. № 502. С. 15-16.
[3]. Розеншильд-Паулин В. Участие в Белом Движении. Жизнь за рубежом. // Гоштовт Г. А. Кирасиры Его Величества в Великую войну. Т. 3. Париж, б. г., С. 131.

Госдума была отправлена Императором на принудительные каникулы 26 февраля 1917г. На следующий день должно было состояться заседание Думы. Большая часть депутатов узнали о том, что их распустили «на срок не позднее апреля 1917 года», только прибыв в Таврический дворец на заседание. Подобная история была с первой Думой в 1906г.

Уходя на каникулы Дума создала Временный комитет «для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями»¹. Возглавил его М. В. Родзянко. 27 февраля комитет принял воззвание, где обращаясь к народу указал: «Временный комитет членов Государственной думы при тяжёлых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, Комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием»².

Данный комитет представлял Госдуму, фактически он присвоил себе всю власть, которая в то время была ещё у Императора и Совета министров, т.е. произошел захват власти. Было создано новое правительство во главе с Г. Е. Львовым. Первое заседание нового Совета министров состоялось 2 марта, на нем была принята декларация, по итогам которой в первый состав Временного равительства вошли: Г. Е. Львов, Милюков, Гучков, Некрасов, Коновалов, Мануйлов, Терещенко, В. Н. Львов, Шингарев, Керенский, Годнев (о некоторых из них после будут отдельные посты).

Также в этой декларации было заявлено, что новое правительство будет руководствоваться следующими основаниями:
«1. Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям и т.д.
2. Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями.
3. Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений.
4. Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны.
5. Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчинённым органам местного самоуправления.
6. Выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.
7. Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении
8. При сохранении строгой военной дисциплины в строю и несении военной службы — устранение для солдат всех ограничении в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам.

Временное правительство считаем своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления в осуществлении вышеизложенных реформ и мероприятий...»³.

Стоит обратить внимание, что в данной декларации новое правительство называет себя то Советом министров, то кабинетом, а в конец и вовсе Временным правительством. Дисскусия по поводу названия была решена только 10 марта постановлением «О временном переименовании Совета министров, а также должностей управляющего делами Совета министров и его помощником и Канцелярии Совета министров»⁴. Смысл был в том, что постоянный высший исполнительный орган будет только после Учредительного собрания.