Филолог в засаде

Разумеется, никого не выгоняю, но заскучавших неволить не в состоянии. А вот тем, кто принимает мою манеру ведения канала левой задней лапой и через пень-колоду, хочу сейчас порекомендовать пару каналов. Они, в общем, тоже не развлекательные. Но очень годные для понимания и осмысления.

Товарищи, вы не поверите, но я тут опять залип над текстом. Он тоже в русле темы, над которой я залипал в предыдущий раз, но уже более детальный конкретно в части огневого обеспечения и проведения штурмовых действий, с показательными примерами.

В качестве небольшого спойлера могу сказать, что текст рождается по результатам наших параллельных размышлений и одновременно общего обсуждения проблематики с Андреем Маркиным. При этом никаких особо сакральных открытий мы, пожалуй, не сделали, и люди в теме, вероятно, скажут, что это уже и козе понятно. Но есть нюанс.

Вот, например, изучаю я документ с обобщением прошлогоднего боевого опыта группировки войск с размытым названием. И ведь что удивительно, в нём есть весьма годные рекомендации с чёткими указаниями на то, что следование данным рекомендациям призвано обеспечить повышение не только эффективности выполнения боевых задач, но и выживаемости личного состава, а вот указаний на то, чтобы гробить личный состав почём зря, в нём нет. Однако мясные штурмы при этом до сих пор остаются никак не избываемой нашей бедой.

Поэтому даже то, что, казалось бы, понятно и козе, следует проговаривать и стараться донести до умов, которым какая-то там коза - не указ. В общем, здравствуй, очень дорогая стена, это снова мы к тебе подкрадываемся с разбега.

В части указаний на проблемы высокого расхода боеприпасов и одновременно отсутствия их необходимого количества мы имеем несколько замкнутых кругов, в том числе ввиду имеющихся у противника преимуществ в средствах комбинированной разведки и одновременно комбинированного поражения.

Одномоментный высокий расход боеприпасов, который с определённой степенью вероятности мог бы подразумевать если не уничтожение, то хотя бы подавление целей за счёт количественного навала, просто невозможен без высочайшей вероятности ответного поражения наших орудий, находящихся в зоне досягаемости вражеских средств поражения, включая малые ударные дроны, равно как и по причине уязвимости логистики боепитания, в первую очередь для малых ударных дронов.

Соответственно, расход снарядов растягивается по временным этапам, что в свою очередь влияет на степень поражения целей ввиду недостаточной точности орудий.

При этом общий высокий расход боеприпасов в любом случае влечёт за собой прогрессирующий износ орудийных стволов, что опять же сказывается на точности поражения.

Решением же вопроса снарядного голода проблема отсутствия необходимого количества боеприпасов не снимается в том числе потому, что сохраняются проблемы высокой уязвимости наших артиллерийских средств и логистики боепитания для вражеских средств поражения.

При этом необходимо также отметить, что даже в первые месяцы операции, до появления у противника артиллерийских систем западного производства и высокоточных боеприпасов (включая "Химеры", которыми противник, среди прочего, начал эффективно выносить наши склады боеприпасов), когда наша артиллерия работала, прямо сказать, в весьма вольготных условиях, высокий расход снарядов никоим образом не гарантировал надёжного поражения целей (а вот повышенный износ стволов такой расход при этом обеспечил).

Причину вижу в том, что наша артиллерия работала вне разведывательно-огневых контуров (ввиду отсутствия малых разведывательных БПЛА) по таблицам норм расхода боеприпасов на уничтожение или подавление ненаблюдаемых типовых целей площадным способом поражения, при том что даже компактные групповые цели чаще всего носили и продолжают носить не столько площадной, сколько линейный характер. Отсюда все эти перепаханные поля при невысоком практическом эффекте поражения.

Причём при однозначном наличии прогресса в организации работы артиллерии указанные проблемы до сих пор полностью не решены.

Далее, ввиду своей низкой мобильности буксируемая артиллерия, безусловно, оказывается наиболее уязвимой для вражеских средств поражения. Но и с самоходной артиллерией всё непросто. При дальности стрельбы до 33 км и одновременно необходимости работать по целям в ближней тыловой зоне противника (до 15 км от ноля) САУ "Гиацинт-С" также оказываются в зоне повышенной уязвимости. Однако если их мобильность в немалой степени повышает их шансы при контрбатарейной работе противника, то для дронов-камикадзе они остаются весьма удобными целями.

Наконец, сами по себе факторы более высокой дальнобойности и точности артиллерийских средств противника и в существенной степени малых ударных дронов не имеют определяющего значения.

Противник имеет преимущество в первую очередь за счёт технических средств разведки: радаров контрбатарейной борьбы и разведывательных БПЛА. А во вторую, кстати, за счёт более оперативного реагирования в рамках устойчивого контура связи и управления (оперативность реагирования - это ещё одна весьма чувствительная проблема нашей артиллерии, которая также до сих пор системно не решена).

Выбивание радаров контрбатарейной борьбы радикально снижает эффективность работы артиллерии противника по нашим артиллерийским средствам. Одновременное выбивание летающих глаз ведёт уже к полной тактической слепоте. Дроны-камикадзе также с существенно большей эффективностью работают по чётким целеуказаниям, чем в режиме свободной охоты.

Но сама артиллерия эти задачи в полной мере не решит (даже при наличии собственных средств радиотехнической и воздушной разведки), здесь требуются и барражирующие боеприпасы, и дроны-перехватчики (причём в товарных количествах).

Касательно проблем артиллерии (19 ноября раз за разом проходит, а проблемы всё ещё остаются) хочу привести выдержку из одного документа с обобщением боевого опыта прошлого года в части работы артиллерии одной мотострелковой дивизии с неразборчивым номером на одном из очень горячих участков.

Означенные проблемы в целом имеют общий характер (что, кстати, можно видеть по пятому абзацу, речь в котором идёт об артиллерии всей войсковой группировки). Финальная часть заключительного абзаца (после "однако") оформлена излишне оптимистично, поскольку именно о "нивелировании преимуществ противника" вести речь до сих пор затруднительно. Ниже даю отдельные примечания, навеянные данным текстом (местами совершенно очевидные, тем не менее). Итак, цитирую:

Одной из главных проблем в действиях артиллерийских подразделений является недостаток боеприпасов (осколочных, зажигательных, дымовых, осветительных, высокоточных).

Низкая эффективность стрельбы из орудий, а также низкая степень поражения целей обуславливают высокий расход боеприпасов.

Противник может позволить себе ведение огня на изнурение, наши артиллерийские подразделения вынуждены экономить на огневом поражении противника в связи с отсутствием необходимого количества боеприпасов.

Низкая маневренность буксируемой артиллерии, а также большое количество средств артиллерийской разведки противника (радары
контрбатарейной борьбы AN/TPQ-36 (50/52), беспилотные летательные аппараты) повышают возможности противника по их огневому поражению в ходе контрбатарейной борьбы.

Так, в ходе организации огневого поражения на [ххх] направлении в результате ведения контрбатарейной борьбы противником огнём артиллерии и нанесением ударов FPV-дронами было уничтожено значительное количество артиллерии группировки войск [ххх].

Дальность стрельбы орудий российского производства недостаточна для ведения контрбатарейной борьбы.

В то время как эффективная дальность стрельбы отечественных артиллерийских орудий Д-30, "Гиацинт-Б" составляет до 27 км [уточнение: прицельная дальность стрельбы 122-мм гаубиц Д-30 обычными боеприпасами составляет порядка 15 км, т.е. они вообще гарантированно попадают в зону действия малых ударных дронов], дальность огня артиллерийских систем иностранного производства достигает 40-60 км.

Как следствие, противник располагает свои артсистемы
и резервы вне досягаемости огня наших орудий, в то время как сам имеет возможность наносить огневое поражение нашим подразделениям.

Таким образом, можно сделать вывод, что противник по многим параметрам имеет определённые преимущества перед нашими подразделениями, однако своевременное принятие мер противодействия позволяет нивелировать преимущества противника.

Отталкиваясь от приведённого выше краткого отчёта, обрисую ряд моментов, в целом характерных для работы наших наиболее распространённых 122-мм и 152-мм ствольных артиллерийских систем.

В части указания на нехватку определённых видов артиллерийских боеприпасов особое внимание следует обратить на нехватку именно высокоточных снарядов, которые максимально востребованы в текущем формате боевых действий. У противника тоже нет бесконечных запасов "Эскалибуров", но есть нюанс: артиллерийские системы западного производства в принципе позволяют вести более точную стрельбу даже обычными боеприпасами.

В нашем же случае насыщение "Краснополями" артиллерийских частей и подразделений, работающих с матчастью калибра 152 мм, не только резко повысит степень поражения целей (что критически важно само по себе), но также снизит уязвимость нашей артиллерии для контрбатарейной работы противника (поскольку радикально сократит время на поражение целей), уменьшит нагрузку на логистику боепитания (поскольку "Краснополей" для надёжного поражения целей требуется существенно меньшее количество, как минимум на порядок, а местами на два) и тем самым снизит уязвимость самой логистики боепитания для вражеских средств поражения (поскольку придётся перемещать и складировать существенно меньшие объёмы боеприпасов), плюс снизит степень износа орудийных стволов (что также весьма немаловажно).

Окончание ниже ⬇️

Если вдруг потеряли, то не теряйте, я уже почти нашёлся. Я тут несколько дней долго и мучительно рожал текст, который пока не для канала. Сбился со счёта, сколько раз менял структуру и переделывал. Добил вчера вечером (завершение символично совпало с 19 ноября) и вот только сейчас закипевший мозг более-менее остыл. Я вообще всякие сложные тексты долго и мучительно рожаю. Белой завистью завидую тем, у кого это получается легче и быстрее. Ну опа... Теперь посмотрим, что получится. Есть надежда озвучить ряд проблемных моментов в работе бога войны в части обеспечения штурмовых действий через одно мейнстримное СМИ.

В своём недавнем обзоре ситуации на Кураховском Константин Машовец даёт весьма познавательное описание боевой работы наших наземных сил:

...противник здесь [т.е. в районе Курахово] применяет ту же методологию инфильтрации в населённый пункт, которую он применял в г. Селидово.

Действуя малыми пехотными группами, он лезет в любую щель в нашей обороне, занимает более-менее удобные позиции в нашей системе обороны, постепенно там накапливается, после чего переходит к массированным и интенсивным атакующим/штурмовым действиям накопленными силами и средствами уже непосредственно в самом населённом пункте...

И далее:

Очевидно, командование противника вполне осведомлено о недостатке личного состава в передовых подразделениях ВСУ (и, соответственно, невозможности плотного и сплошного контроля ими на конкретной местности буквально всех участков и соответствующих зон, пригодных для продвижения малых пехотных групп), что по существу означает существование щелей и промежутков между позициями и опорными пунктами украинских подразделений в тактической зоне. Они тщательно их выискивают и лезут через них.

По всей видимости, уровень тактической разведки и качество мониторинга всей тактической зоны у противника резко возросли. Что характерно, командование противника применяет эту методу не только для того, чтобы инфильтрировать свои штурмовые группы во время боевых действий по какому-то более или менее значительному населённому пункту, но и в целом на тех участках, где его наступающие тактические группы в целом сталкиваются с организованной обороной.

Отмеченный противником резкий рост уровня тактической разведки и качество мониторинга тактической зоны с нашей стороны представляется хорошим маркером. По остальному есть нюансы и там всё уже не столь оптимистично.

В текущих реалиях тактика инфильтрации малых групп в выявленные щели с накапливанием и последующими штурмами больше подходит именно для городской или промышленной застройки, которая обеспечивает личному составу весьма неплохую защиту от ударных дронов и кассетных боеприпасов, нежели для сельской застройки и тем более естественного рельефа.

Однако сложности с организацией управления и координирования действий рассредоточенных по местности малых групп выливаются в практику накапливания там, где такое накапливание чревато достаточно результативным поражением сбивающегося в тактические кучи личного состава.

Никуда в принципе не деваются проблемы подвода групп закрепления, организации снабжения и эвакуации, ведь даже до городской или промышленной застройки приходится добираться по хорошо просматриваемой местности, а противник в целом способен очень эффективно работать по логистике, в тяжёлых ситуациях - буквально на полное огневое отсечение штурмовых групп.

Пока эти проблемы могут разве что частично и ситуативно сниматься естественным путём в моменты передислокации работающих в зоне боевого соприкосновения дроноводов противника при обвалах каких-то конкретных участков.

Даже в условиях относительной защищённости, которую даёт городская или промышленная застройка, никоим образом нельзя забывать о максимально возможной скрытности, поскольку здания с накопившимся внутри личным составом противник может разваливать тяжёлой высокоточкой.

Плюс ещё один нюанс. Вот эти наши продвижения через щели в обороне достигаются сейчас в первую очередь за счёт провисания численности передовых подразделений противника. С прогрызанием организованной обороны до сих пор всё сложно.

Другое дело, что и у противника в целом всё сложно с личным составом, которого не хватает на усиление всех угрожаемых направлений. Однако наблюдаемые ликования по поводу наших продвижений не должны уводить в тень далёкие от решения проблемы нашей действующей армии. Даже при обвалах каких-то участков обороны противника все эти продвижения даются очень горькой и откровенно избыточной ценой.

На самом деле в самой по себе концепции множественных атак малыми штурмовыми группами в условиях прозрачности ТВД и высокоточности средств поражения ничего особо страшного не вижу. Причём проблему с вводом дополнительных сил для закрепления и развития успеха в условиях сильной разреженности боевых порядков и вынужденной избыточной эшелонированности можно было бы в принципе решить здравой организацией и должным техническим оснащением.

Проблемы вижу в практической реализации этой концепции.

На практике зачастую мы имеем необеспеченность таких атак, включая неосведомлённость атакующих подразделений о минной обстановке на атакуемом участке и по маршруту следования, неподавленность основных средств поражения в обороне противника на атакуемом участке, слабость непосредственной поддержки штурмовых групп высокоточными средствами поражения в виде ударных дронов, слабость контрбатарейной борьбы, недостаток эффективных средств антидронной защиты пехоты и бронетехники, слабость проактивной антидронной борьбы, в том числе и ввиду недостатка соответствующих технических средств (включая дроны-перехватчики) и грамотных операторов таких средств.

Также нередко такие атаки проводятся без адекватного применения к местности и, что крайне важно, к погодным условиях, которые влияют на активность БПЛА противника, а также без надлежащей вариативности, практически буквально по одним и тем же марштрутам и в одно и то же время.

Далее, наше отставание в современных системах связи и управления выливается в проблематичность одновременной координации и синхронизации действий тактически значимых количеств штурмовых групп и средств огневой поддержки, в результате чего множественность атак приобретает характер поэтапности, что существенно облегчает противнику задачи обнаружения и поражения атакующих, поскольку никакого раздёргивания вражеских средств наблюдения и поражения в таких случаях не происходит.

Плюс к этому, далеко не всегда такие атаки оказываются должным образом согласованы и сопряжены с действиями смежников, даже в пределах одного атакуемого участка.

Наконец, именно при работе в малых группах возрастает роль индивидуальной подготовки бойцов, навыков группового взаимодействия, начиная с работы в двойках, и боевого слаживания штурмовых групп. Между тем практика организации обучения нашей пехоты не обеспечивает качественной подготовки, в первую очередь ввиду неадекватных сроков. При этом бытующий подход к формированию штурмовых подразделений по сводному принципу подразумевает отсутствие хоть какой-то предварительной отработки боевого слаживания внутри групп и между группами.

Тут один из мэтров официальной военной журналистики выдал прекрасное в посте, который он начал с того, что наши парни ворвались в Купянск (а затем намешал в кучу вообще всякое):

Хохлы воют, им не нравится наша новая тактика - мелкие бронегруппы с десантом штурмовиков, по пять-десять человек, не больше. Сразу в нескольких местах, одновременно, раздёргивая оборону противника. При этом укропские соседи не спешат помогать тем, на кого в данный момент наши наехали. Укропы пишут, что такое происходит повсеместно и фронт сыпется.

Конкретно по Купянску, правда, на самом деле всё было сложно, и пока ещё неясно, какое развитие получит ситуация. Меня же зацепил приведённый отрывок, в котором обрисован тактический механизм.

Если мелкие бронегруппы с десантом до десятка штурмов как таковые - это "новая тактика", значит ли это, что мэтр впал в коматоз после Мариуполя и вернулся в реальность только сейчас? Или это отработка антикриза по практике множественных штурмов малыми группами, которые регулярно превращаются в мясные накаты?

Другое дело - раздёргивание обороны противника. Неужели зоркие глаза, наконец, разглядели, что раздёргивание вражеских средств наблюдения и поражения может дать эффект? Поражающая новизна мудрой военной мысли.

Только и здесь есть нюанс. Раздёргивание обороны противника мясными накатами (внезапно!) имеет и обратный эффект. И тогда в эти самые накаты отправляют БПЛАшников, связистов, сапёров, операторов пехотного тяжеляка, эвакуаторов, артиллеристов, аэродромных техников... И продолжают дальше раздёргивать. Так уже дораздёргивались, что всем трёхсотым, у кого не наблюдается явно выраженной инвалидности по ранению, сократили выплаты.

А ещё интересно, зоркие глаза никак до сих пор не желают разглядеть необходимость качественной подготовки пехоты? Или для мясных накатов это норм и так сойдёт?

Вот, например, человек, ни дня не служивший в армии раньше, подписал контракт 14 октября 2024 года и погиб в своём первом же бою 26 октября - через ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ, из которых три дня он провёл в переездах. И это нихера не эксцесс. Это типичная ситуация как следствие практики, поставленной на поток. Грёбаное позорище.

Истории, ссылки на которые я приводил выше, безусловно, относятся к разряду особых. Однако сами обстоятельства вполне типичны. Плюс к этому, хочу напомнить несколько иные ситуации, по которым уже накопилась целая серия видеосюжетов, причём тоже с упором на воспевание личного героизма бойцов. Речь о забросах или закладках мин вручную на укреплённые опорники. В общем, в условиях крайнего риска для жизни на снабжении, эвакуации, минировании должны были бы работать именно дроны. Если бы они у нас были в товарных количествах.

Если кто вдруг ещё не видел, то посмотрите пару громких историй последних дней (в изложении Life.ru): Боец ВС РФ три недели в одиночку оборонял опорный пункт, питаясь только луком (09.11.2024) и «Титановый‎» якутский воин отрезал себе ногу прямо в окопе и пережил 17 дней осады (14.11.2024).

Хочу отметить, что здесь мы имеем ярчайшие иллюстрации оплаты воинским героизмом не столько даже ситуативных ошибок, сколько ряда системных проблем.

Первое. Такие ситуации - прямое следствие распространённой практики множественных атак малыми группами без учёта тактической обстановки и должного обеспечения, в результате чего группы или остатки групп, которые сумели проскочить, регулярно оказываются в тактических мешках, по факту отрезанные от своих.

Второе. До сих пор не получила системного решения проблема организации снабжения и эвакуации. Вопрос здесь даже не в том, что в штурмы отправляют такелажников и эвакуаторов (это следствие общей проблемы организации боевой работы, влекущей за собой избыточные потери). В текущих и (это важно!) перспективных реалиях без системного решения проблемы защиты пехоты от дронов никакая более-менее сносная организация снабжения и эвакуации не представляется возможной, тех же такелажников и эвакуаторов тупо выбивают на подносе и эвакуации. Иные факторы поражения, включая в первую очередь кассетные боеприпасы, разумеется, не отметаются, но именно дроны - это ключевая проблема, как в настоящее время, так и на перспективу.

Третье. Наше оборонное ведомство успешно проспало пришествие малых БПЛА, каковое просыпание щедро оплачивают кровью наши наземные силы и в первую очередь - пехота. Теперь наше оборонное ведомство рискует проспать пришествие многофункциональных наземных дронов, которые можно задействовать при выполнении практически всего комплекса боевых задач, стоящих перед пехотой, в том числе - вместо пехотной живой силы, включая не только снабжение и эвакуацию, но и штурмы, зачистки, засады. Мы ещё не столкнулись с теми же робособаками в товарных количествах. А когда столкнёмся, никаким голым героизмом живых людей против технологичных терминаторов не вытянем.