каракатица

Нина Галицкая, Виталий Гамбаров, Молох тоталитаризма, 1996. Памятник жертвам политических репрессий СССР на Левашовской пустоши. Фотография Алексея Боголепова, 2016.

Вот кстати: в Кубе идет выставка студентов Московской школы современного искусства, где вы можете увидеть результат, пожалуй, идеального применение 3д ручки — тонкие, дотошные, фрактальные работы Элли Алексеевой, которая изображает пластиком тонкую материальность микромира. И моё любимое: фотография здесь бессильна. А на одном из «рельефов» проступает икона (или мне кажется)... в общем, есть во что погрузиться.

Но в названии и тексте есть что-то такое, что заставляет меня текст, язык, слова, буквы почти что возненавидеть, отряхнуться от них, как от назойливых капелек или пылинок.

«Dark (side) matter. Работа с "темной материей" — взгляд художника в будущее, которое одновременно манит и пугает своей неизвестностью. Попытка наладить связь со своей теневой стороной и превратить страх в ориентир, в партнера по конструированию желанного будущего».

Так странно, мы говорим о материалистическом повороте, но наши мысли погрязли в абстракциях. Возможно ли вообразить, что в эпоху цифры человек, художник вернет себе тело, которому еще далековато до тепловой смерти вселенной? Нет-нет, это, конечно, тоже по-своему красиво. Но представьте себе эти ощущения: резь в глазах от микроскопического, одноцветного, глянцевого бисера из пластика, который ты нанизываешь на фанеру как швея часами, возможно сгорбившись, возможно обжигая пальцы горячей ручкой, образы пляшут на сетчатке, движутся почти так же, как кровь по венам, митохондрии в клеточной жидкости...

Даже в современных материалах столько жизни. Но не в текстах об искусстве.

Ярким подтверждением того, что все самое интересное сейчас происходит (далеко) не только в современном искусстве — третий мультимедийный фестиваль «Биомеханики», который в этот раз проходит в новом зале «Артемьев» Московской консерватории. Я посетила концерт немецкого композитора Михаэля Байля — играли два его произведения, сам Байль был онлайн.

Key Jane — произведение для видео, электроники и пианистки без фортепиано — почти что трехканальная видеоинсталляция, с невероятной «игрой» музыкантки, продуманной до мелочей (танц)драматургией, в которой музыкальные фрагменты, ускоренные, замедленные, проигранные назад, наслаиваются друг на друга в полифиническом единстве. Die Zwei — для флейты, фортепиано, электроники и видео — волшебный полифонический фрагмент в духе любимых Sigur Ros, с отголосками классических концертов, с таким же вязким и обволакивающим, многоуровневым звуком, как говорит сам композитор — импрессионистским.

Байль вещал на фоне картины Герхарда Рихтера, признавался в любви Дэвиду Линчу и современной электронной музыке, много шутил и в общем представал таким идеальным nobro-художником, но не в пошло постмодернистском смысле (отчего вопросы про ориентиры и отсылки казались наиболее комичными), а защищающим междисциплинарность как адекватный и когерентный язык современной культуры. Multimedia is normal — констатировал Байль.

Композитор сетовал, что в музыке на протяжении столетий были озабочены звуком, но не формой — мало кто способен просидеть, не шелохнувшись, 40-минутный скучный концерт. И в случае Байля содержание, форма, дружно вторят друг другу: полифонические фрагменты, достаточно короткие, чтобы хотеть еще, достаточно спектакулярные, чтобы не потерять внимание, не на жестких деревянных стульях, а на мягких пуфах, в которых можно развалиться — обволакивающая и возрождающая форма искусства. Тут есть чему поучиться.

Когда-нибудь я дойду до погружения в звук, как давно и хотела. А на фестивале еще будут концерты и идет выставка «Электрические сны» в параллельной программе (успейте).

Василиск Гнедов. Смерть искусству. 15 поэм. СПб. Петербургский глашатай. 1913.

Василиск Гнедов (1890 – 1978) — поэт-авангардист, один из лидеров движения эгофутуристов, «отец украинского футуризма».

Из предисловия Ивана Игнатьева:

«Смерть Искусству!.. Тон Автора? Угроза? Нет. Ужас? Вряд-ли. Возможно,— Радость? Да. При констатировании конца медлительного кризиса Радость творит Поэму. В Конце Ничто, на сeй конец есть предначалиe Начала Радости, как Радость Созидателя — Поэта Будущего, Поэта Эго-Футуриста, коим я и считаю Василиска Гнедова».

В копилку к «Черному квадрату» и «4’33’’».