Деньги в искусство dan repost
#смотритесами
Анастасия Хаустова о выставке Никиты Пирумова «А ларчик просто открывался» в галерее ISSMAG. Часть 2:
Особенно любопытно в случае Пирумова столкновение различных медиумов и то, как в этом столкновении раскрывается их внутренняя логика. Живопись становится «живописью расширения», графика, как иллюстрация, вторит нарративу выставки, а сценичность всей экспозиции превращает ее в тотальную инсталляцию, в которой зритель теряется, как в темном лесу.
«Ширма безопасности» — отличная метафора для всего творчества Пирумова. По сути это — железный противопожарный занавес, который опускается на сцену во время пожара, защищая зрителей и декорации и жертвуя подноготной театра. Реальность, скрытая за бутафорией и иллюзией постановки, со всеми внутренностями сгорает до тла. Пирумов мыслит себя обитателем этих руин. А мы? Тоже оказываемся на пограничье — то ли зрители, то ли актеры. Отсылка к знаменитой басне Крылова — щелчок по носу всем «мудрецам механики» от искусства, которые пытаются в этом действе отыскать сакральный или строгий смысл. В этом спектакле смешиваются медиумы, истории, идентичности, закон его существования — процесс, которому ты отдаешься всецело, «всетело», пока художник, будучи талантливым сценографом, управляет твоими эмоциями и восприятием, как чародей. И вот уже мы сами примеряем на себя маски маленьких девочек, и не отпускает этот морок искусства до тех пор, пока не опустится занавес и не начнется новая постановка.
А что до нашей главной героини, то фраза «каково это для девочки» стала названием песни Мадонны «What it feels like for a girl», для которой упомянутая цитата из уст Генсбур послужила эпиграфом. Вот только в клипе на песню наша условная девочка превратилась в дерзкую femme fatale, по словам самой Мадонны, «nihilistic pissed-off chick» («нигилистическую разъяренную цыпочку»), разъезжающую на желтом Chevrolet Camaro и крушащую все на своем пути. Возможно, это лишь аллюзия для новой постановки, и кто попадет под горячую руку нашей повзрослевшей девочки — зрители ли, или, может, сам художник — уже совсем другая, но ожидаемая история.
Анастасия Хаустова о выставке Никиты Пирумова «А ларчик просто открывался» в галерее ISSMAG. Часть 2:
Особенно любопытно в случае Пирумова столкновение различных медиумов и то, как в этом столкновении раскрывается их внутренняя логика. Живопись становится «живописью расширения», графика, как иллюстрация, вторит нарративу выставки, а сценичность всей экспозиции превращает ее в тотальную инсталляцию, в которой зритель теряется, как в темном лесу.
«Ширма безопасности» — отличная метафора для всего творчества Пирумова. По сути это — железный противопожарный занавес, который опускается на сцену во время пожара, защищая зрителей и декорации и жертвуя подноготной театра. Реальность, скрытая за бутафорией и иллюзией постановки, со всеми внутренностями сгорает до тла. Пирумов мыслит себя обитателем этих руин. А мы? Тоже оказываемся на пограничье — то ли зрители, то ли актеры. Отсылка к знаменитой басне Крылова — щелчок по носу всем «мудрецам механики» от искусства, которые пытаются в этом действе отыскать сакральный или строгий смысл. В этом спектакле смешиваются медиумы, истории, идентичности, закон его существования — процесс, которому ты отдаешься всецело, «всетело», пока художник, будучи талантливым сценографом, управляет твоими эмоциями и восприятием, как чародей. И вот уже мы сами примеряем на себя маски маленьких девочек, и не отпускает этот морок искусства до тех пор, пока не опустится занавес и не начнется новая постановка.
А что до нашей главной героини, то фраза «каково это для девочки» стала названием песни Мадонны «What it feels like for a girl», для которой упомянутая цитата из уст Генсбур послужила эпиграфом. Вот только в клипе на песню наша условная девочка превратилась в дерзкую femme fatale, по словам самой Мадонны, «nihilistic pissed-off chick» («нигилистическую разъяренную цыпочку»), разъезжающую на желтом Chevrolet Camaro и крушащую все на своем пути. Возможно, это лишь аллюзия для новой постановки, и кто попадет под горячую руку нашей повзрослевшей девочки — зрители ли, или, может, сам художник — уже совсем другая, но ожидаемая история.