В понедельник Драко попытался вскрыть себе вены, и пришлось стереть ему память об этом происшествии и нянчиться с ним как с маленьким ребёнком. Во вторник Пэнси Паркинсон была поймана Минервой за весьма компрометирующим занятием с Тео Ноттом в коридоре подземелий после отбоя. И не то чтобы Северус не знал об их планах на вечер или не слышал их непосредственно на месте преступления. Какого драккла Макгонагалл вообще начала обход в этот раз отсюда, одной Моргане известно. Тяжело вздохнув, Снейп назначил обоим взыскание, снял с факультета достаточно баллов и пригрозил написать родителям обоих. Жажда возмездия гриффиндорской львицы за гриффиндорскую принцессу была удовлетворена. В среду Дамблдору стало хуже и пришлось всю ночь провести в лаборатории, чтобы усовершенствовать зелье, коим он поил директора вот уже несколько месяцев. Похоже, к предыдущему варианту выработался иммунитет, что, в принципе, усложняло Снейпу работу. Одно неверное движение — и этот самонадеянный дурак, который любит чужие побрякушки, а иначе никак не сказать, станет мёртвым директором, и тогда весь их план русалке под хвост. В четверг он чуть ли не оживлял Дамблдора, проклиная того всеми известными ругательствами, что поднабрал в маггловских барах этим летом. Позже в этот же день Крэбб взорвал котёл, и непонятная субстанция попала на спину Уизли, из-за чего тот был отправлен в Больничное крыло дня на три. Куда этот моржеподобный Слизнорт только смотрит?
Северус ждал пятницы, как спасения. Вот только оно не пришло. Он проснулся посреди ночи от жгучей боли в руке. Начал надевать свой пожирательский костюм, как вдруг осознал, что вовсе не левая, а правая. И вовсе не предплечье, а кисть. Снейп, дрожа всем телом, в полутьме своих покоев едва различил чёткие чёрные контуры метки. Едва сглотнув, он смахнул со лба холодный пот и в отчаянии выбежал босиком из покоев, направляясь к директору. Тот сонно потянулся, смешно покачивая ночным колпаком с тесьмой из мелких звёздочек. И это было бы забавное зрелище, если бы сердце Снейпа не выскакивало из груди от волнения и страха. Ведь это невозможно. Столько раз Дамблдор говорил, что, вероятно, его суженая погибла во время Первой Магической войны, не достигнув семнадцати. И вот сейчас завитки разрослись, став красивым рисунком чёрного цвета. Чёрного! Дамблдор внимательно оглядывал его правую кисть поверх очков-половинок. Голубые глаза, такие чистые, что и не скажешь, будто этому волшебнику более ста лет, сощурились, и он тихим, хриплым ото сна голосом сказал:
— Присядь, Северус. Есть разговор. Надеюсь, что я не прав.
Они заняли стулья у стола директора, и только тогда Альбус с каким-то смятением сказал:
— То, что рисунок очертился и стал чёрным, значит кое-что. Ты не углублялся в предназначение меток, ведь был уверен, что будешь всегда одинок и умрёшь с любовью к Лили Поттер.
— Эванс. Я не был влюблён в замужнюю женщину, Альбус.
— Пускай, — примирительно кивнул старик и продолжил, — Чёрный цвет означает весьма мощную связь. Сильнейшую из существующих. Сблизившись со своей наречённой, ты постигнешь её силу, а она твою. Снейп нахмурился и сказал совершенно сокрушённым тоном:
— Но, Альбус… Значит ли это?..
— Да, мальчик мой, — ответил он, — Ей только что исполнилось семнадцать.
Снейп сглотнул, и напряжение в кабинете возросло. Дамблдор вдруг снял очки и потёр пальцами усталые глаза. Покачал головой и начал говорить весьма поникшим голосом:
— Вероятно, есть кто-то ещё. Тебе нужно осмотреться среди старшеклассниц. Я не помню дни рождения всех. Сегодня двадцатое? — Девятнадцатое, — прохрипел Снейп.
— Ох… — старик поднял на него глаза и грустно сказал: — сегодня день рождения у мисс Грейнджер.
— Да, Северус. Как член Ордена, ты должен быть в курсе важных дат.
— Да какого чёрта мне надо бы знать об их днях рождения?
