маяда выдохнула, расслабилась и кивнула, начиная улыбаться. как мне показалось — искренне. не без грусти, конечно. зато всем сердцем. и причина ее улыбки казалась для меня загадкой. чему улыбаться, если совсем скоро душа насовсем покинет и мое тело, и этот мир? разве есть причины радоваться, когда ничего уже не отмотать назад? не исправить всех ошибок, не выполнить обещаний?
но она во всем этом видела, как казалось, возможность. глупая, самонадеянная, но такая удачливая девчонка. девчонка, ради которой я и отдал свои полжизни: чтобы защитить.
— отлично. этого времени будет достаточно, — она уверенно кивает и, погружаясь в свои собственные мысли, отворачивается от меня лишь на мгновение, чтобы затем повернуться с уже расстегнутой блузой. и к чему?
затем я вновь теряюсь, раз за разом отводя взгляд, чтобы не видеть обнаженной груди. не то чтобы не видел раньше, просто теперь это было чем-то греховным, словно в одночасье между нами выросла незримая стена. и эту стену я рушить не хотел. хотя бы не сейчас.
но у сестры, как оказалось, совершенно иные планы на все происходящее, поэтому поток мыслей прерывается хваткой цепких натруженных пальцев на моих плечах, а после — на поясе одеяний. верх распахивается, а дальше — как в тумане.
грохочущая тишина, ее яркая улыбка, дрожь в пальцах и раскаленная печать, когда-то давно использовавшаяся для клеймления рабов. жгучая боль, ее вскрик и слезы. два парных ожога четкими контурами остаются немногим выше наших сердец.
сердец, что когда-то бились в унисон.
а затем наступает темнота.
я решил добавить немного своих оригинальных персонажей. непривычное для письма, но такое приятное первое лицо ощущается чудесно.
